Чужие боги - Владимир Аникин

– Родик, а ты, оказывается, уже можешь говорить по-медвежачьи! – Адели после контакта зашла к лингвистам. Родик увлеченно обсуждал с Ией запись второй встречи, их речь густо перемежалась рычанием и лаем. Родик повернулся к Адели и что-то пролаял хриплым голосом.

– Чего-чего?

– Конечно, мой язык еще далек от совершенства. – Родик легонько шлепнул Ию по плечу и подошел к Адели. – Честно говоря, без Роя-Зу мы бы долго топтались на месте.

– Я слышала, он ваш коллега?

– Точно! Он нам дал основы языка, их систему… мер и весов, что-ли. Адели, у охотников удивительный язык! Например, у них есть три волшебных слова: «формальный», «полный» и «условный».

– И что в них волшебного?

– Пойдем, покажу! – Родик взял ее за руку и повел к своему рабочему столу, стоящему рядом со столом, за которым работала Ия. Женщина на секунду оторвалась от монитора и бросила ревнивый взгляд на Адели. Так ей показалось. Адели пожала плечами, как бы извиняясь: «Интересно же!»

На столе было нарисовано несколько блок-схем без подписей. Родик в нерешительности поводил ладонью над столешницей, наконец, ткнул в один прямоугольник. Часть столешницы приподнялась, образуя монитор, на котором светилось несколько надписей.

– Например, «формальный». Это их свод законов – формальная фраза, формальное действие, формальный признак… Это слово не используют просто так, это… очень важно, в наших языках, пожалуй нет такого слова даже. Или «полный». Это не наполненный до краев, это скорее «парный», два, или даже признак симметрии! Например: горсть – это шесть, заметила, у них на руке по шесть пальцев?

– Конечно…

– Вот, а «полная горсть» – это двенадцать! Как и полный сезон – это их год, из чего нам стало ясно, что у них на планете всего два времени года. Возможно, что-нибудь вроде сезона дождей и сезона засухи… Колчан – мы так это перевели по нашей аналогии, это семьдесят два, а полный колчан – сто сорок четыре!

– И что нам дает знание их счета? – Адели пока не видела ничего «волшебного»

– Да при чем тут счет… Хотя, знание того, что у них числовой ряд на двеннадцатиричном основании дает один из ключей к их языку.

– Ладно, Родик, я не лингвист, можешь и дальше ездить мне по ушам, ну а что за «условный»? Какая там магия?

– Это указывает на их стандарты, – Родик несколько сник, – значит, указанный предмет или действие принято считать мерилом, что-ли…

– Извини, Родик, я не хотела тебя обидеть, – Адели погладила мощное плечо лингвиста.

– Да, я и не обиделся, просто на самом деле забыл, что ты не лингвист. Понимаешь, Адели, язык очень много может сказать о народе, который им пользуется. Вот ты спрашиваешь, что дает знание их счета? Вот смотри, их длины – волос, это почти наш миллиметр…

– Что-то я не заметила, чтобы у них были такие толстые волосы! – хохотнула Адели.

– Да, но возможно, раньше это был «условный волос», а потом обозначать его условность посчитали лишним… Так вот, дальше идет «палец», и я, зная их систему исчисления, могу предположить, что это двенадцать волос. Так оно и оказалось! Ладонь…

– Шесть пальцев!

– Правильно, а почему?

– Потому, что их там шесть, Родик! – Адели уже откровенно веселилась.

– Да, действительно, – Родик почесал затылок, – а я связывал это, почему-то, с тем, что нет слова «полная». Но это не основные их меры длины. Чаще они используют «шаг», «нормальный рост» и «полет стрелы».

– Какая-то натуралистическая система мер… А сколько это в наших единицах?

– Шаг – это полная горсть ладоней или семьдесят один и семь десятых сантиметра…

– Да ладно! Что-то я сомневаюсь, что медвежонок столько шагнет!

– А почему бы и нет? При росте в сто двадцать, сто тридцать сантиметров…

– Это и есть их «нормальный или условный рост»?

– Не угадала! Нормальный рост – это два шага медвежонка, как ты их называешь, – сто сорок три и четыре десятых сантиметра.

– Ну, это они себе льстят! А полет стрелы? Интересно, на сколько они свои стрелы мечут.

– С этим было сложно. Эта мера никак не вписывалась в их систему. Может и правда это дальность полета стрелы какого-нибудь знаменитого стрелка… Вобщем, мы долго с Роем-Зу вычисляли и пришли к выводу, что это что-то около ста трех метров.

– Не очень далеко, однако.

– Ну, особой силой они и не отличаются. А время они измеряют ударами сердца. У них интересное сердце – двухкамерное. Когда одна камера сердца сокращается, вторая – всасывает кровь. Получается один удар, не то что у нас «ту-тук», что соответствует восьмидесяти трем сотым секунды. Это мы точно вычислили. У них и час, который обозначается словом, похожим по смыслу на наше «отдых», длится пятьдесят девять минут и семьдесят шесть сотых или сорок семь секунд. Даже «условный день», который действует у них на кораблях, около двадцати четырех часов длится. Так что, мы почти по одному времени с ними живем.

– А год у них длинный? Если его в наших сутках померить?

– Двести восемьдесят восемь дней. Кстати, если я ничего не путаю, их месяц называется «палец».

– И их в году, наверняка, двенадцать.

– Точно! И называются их месяцы точно так же как и пальцы.

– Да уж, не удивлюсь, если их меры веса тоже анатомические…

– Не совсем. Например, основные веса это «пыль» и «капля» – это соответственно полграмма и шесть грамм…

– Шесть грамм? Тяжеловато для капли…

– Может мы не совсем точно подобрали слово из нашего языка… А вот остальные единицы, действительно, натуралистические, дальше некуда. «Горсть», или «горсть песка», «нормальный камень», «Ноша», «поклажа сотроя»…

– Интересное слово – со-трой, я его по-моему у «медвежат» часто слышала…

– А это их домашнее животное, лошадь и собака в одном лице! – Родик опять повеселел. – У них и флагман «сотроем» называется, между прочем.

Ия уже оторвалась от работы и слушала Родика, подперев щеку кулачком. Но тут «плодотворный обмен информацией» был прерван сообщением по громкой связи о приглашении в конференц-зал.

Конференц-зал был набит под завязку. Все свободные от вахты были тут, для тех, кто в силу служебных обязанностей был занят, велась видеозапись. Капитан делал отчет о встрече с охотниками, по ходу видеорепортажа он давал свои комментарии и замечания. Запись много раз останавливалась, возникали споры и дискуссии. Особенно много вопросов и замечаний было у ученых. Они с самого начала были настроены критично, наверно еще потому, что контакт инициировали и проводили спецы. Им досталась роль наблюдателей. Капитан оправдывался тем, что с самого начала стало ясно – они имеют дело с военной экспедицией. Необходимость обеспечения безопасности исследовательской экспедиции требовали… Ученые имели на этот счет свое мнение.

Адели с Родиком тихо сидели в сторонке, капитан взял инициативу в свои руки, а их отправил отдыхать. Отдыхать не хотелось, они решили остаться в конференц-зале и в случае чего поддержать командира. Пока Род справлялся. Родик в полголоса комментировал видеозапись встречи:

– Адели, улыбка – это чисто человеческая привычка. Для инопланетян – мы просто показываем зубы. А это, согласись, далеко не дружественный жест!… Пытаюсь все время разобраться в мимике охотников, иногда даже кажется что-то схватил… Вот это, например, он слушает, где я объясняю, как далеко до Земли. Видишь его морду? Снеговик переводит, что вождь не видит связи расстояния с лучом света… Смотри дальше, он выслушивает ответ о том, как давно мы в пути… Опять, по-моему, такая же мина. Точно, он не поверил! Для него очевиден парадокс: лучу требуется триста лет, мы добрались меньше, чем за полгода.

– Конечно, он же не знает о кривизне пространства и подпространственных перемещениях…

– Точно, наверное, думает, что мы еще те трепачи! А вот, смотри, он опять на тебя косится. В первый раз он от твоих волос оторваться не мог, теперь на ноги твои пялится… Интересно, как их женщины выгледят?

– Родик, прекрати сочинять! Это ты постоянно на мои ноги пялишься! А для охотников мы все на одно лицо – светлолицые гиганты, так, по-моему, Снеговик говорил. Что бы он понимал в моих ногах…

– Когда это я на тебя «пялился»? – обиделся атлет.

– Да постоянно, вот скажу капитану!

– Ага, так у вас с ним роман?! То-то я смотрю…

– А ты смотри в другую сторону, мало ли красивых девушек?

– Всего восемь, даже теперь – семь! Тебя можно уже вычеркнуть из этого списка…

– Это почему же? Я что, подурнела?

– Хуже, ты теперь подружка капитана, а кто же станет конкурировать с Родом? Хотя, я на шестнадцать лет его моложе и недурен собой…

– Балабол ты, Родик! А, кстати, почему только восемь? А что же остальные?

– Семь, Адели, семь. Остальные либо чьи-то жены или подруги, или мелкие, как Ия. Я таких боюсь – не дай Бог обнимешь покрепче – перелом обеспечен, если не хуже…